Читать книгу "Прах и камень  - Эрика Адамс"

– Он отверг одну из Невест. А теперь Боги решат её судьбу.

На моей памяти ни разу Боги не решали судьбу, а предпочитали отмалчиваться: пусть всё идёт своим чередом. И мне кажется, что и на этот раз всё произойдёт точно так же, когда служащие Храма почтительно выносят прозрачную стеклянную чашу и наполняют её водой под пристальными взорами тысяч глаз. Я знаю, что будет следом – руку надрежут и опустят в воду.

Видящие начнут возносить молитвы, спрашивая о моей участи. И если вода окрасится в красный – значит, мне уготована смерть. Если вода останется прозрачной, значит, Боги даровали мне жизнь. Вера в чудеса испарилась во мне ещё вчера. Я не верю, что произойдёт нечто подобное и обречённо взираю на то, как прохладные руки храмовников отирают мои запястья от засохшей побуревшей крови и надрезают кожу, опуская в чашу с водой.

Вода впивается в рану тысячей ледяных иголок и словно пытается вытянуть из меня всё то, что бежит под тонкой бледной кожей. Видящие затягивают длинную заунывную молитву, а тёмно-красные капли крови завораживающе медленно стекают по руке и растворяются в воде, окрашивая её сначала в бледно-розовый, темнеющий с каждым мгновением. Не соблазняйся напрасными картинами лживых надежд, словно вновь слышу я, но только на этот раз голос звучит исключительно внутри моей головы.

Я и не соблазняюсь, устало прикрываю глаза, понимая, что как только затихнет последнее слово молитвы, Видящие воззрятся на чашу с водой, наполовину смешанной с кровью и равнодушно кивнут головой: Боги отвернули свой лик и предоставили смертным самим разбираться со своими мелкими проблемами. Я даже знаю, какой тропой повезут разрубленный на куски труп, чтобы столкнуть его на дно гибельного ущелья.

Молитва, наконец, заканчивается и голос Видящего на мгновение повисает в воздухе, а затем по толпе проносится изумлённый вздох. Мои глаза распахиваются сами по себе, чтобы заметить, как вода начинает светлеть, вновь становясь прозрачной. Кровь всё так же струится из порезанного запястья, но вода не окрашивается от неё. Чудо произошло…

– Значит, так тому и быть, – возвещает громкий голос Видящего над потрясённой притихшей толпой и подаёт знак рукой, по которому телегу поспешно заталкивают на внутренний двор Храма, пряча от взора посторонних. Вокруг меня начинают суетиться служащие, трепетно осматривают и едва ощутимо дотрагиваются до кожи.

Меня постигает понимание, что теперь, даже если мне захочется покинуть этот мир, за меня будут изо всех сил цепляться пальцы храмовников, не давая мне скатиться в объятия смерти.

Глава 14

Я иду на поправку. Большую часть времени надо мной хлопочет Вевея, к помощи которой прибегают всегда, когда требуется совершить невероятное. Она сердитым взмахом сухих ладоней прогоняет прочь нерасторопных, по её мнению, лекарей и велит перенести меня к ней. Храмовники – против. Между ними и Вевеей разгорается жаркий спор, в котором старая непреклонная Вевея одерживает верх, пригрозив, что и пальцем ко мне не притронется, если меня оставят в стенах Храма.

Боги велели Невесте жить. И Храмовники нехотя соглашаются, перевозя меня к старой лекарке. Мне кажется, что я непременно скользну в хладные объятия смерти, но Вевея ни на шаг не отходит от меня, даже перестав принимать других просителей. Она сосредотачивает всё своё внимание на мне и осторожно сшивает распоротую кожу на животе и на плече.

– Останутся шрамы, – бормочет она едва слышно, – но ты выживешь.

Я едва заметно качаю головой, но она кладёт сухую ладонь мне на лоб, вбирая в неё жар, которым охвачено всё моё тело, и становится значительно легче.

– Выживешь, – повторяет она и садится у изголовья, перебирает сухие травы и напевает вполголоса, баюкая меня.

Она оказывается права: день ото дня мне становится легче. И всё чаще рядом с домом Вевеи начинают крутиться любопытные, пришедшие посмотреть на Невесту, что вернули. На памяти сельчан такого ещё никогда не было, и они осторожно заглядывают в окна, топчутся под дверью и приходят по всяким пустякам, бросая несмелые, но жадные до мельчайших подробностей взгляды.

Я слушаю, о чём они треплются, понимая, что в услужливо распахнутые рты всунули ещё одну ложку лжи. Говорят, что я пострадала от клыков и когтей диких зверей, что обитают в глухом лесу севернее поселения. Мне хочется возразить, что Он и есть зверь, которому они скармливают молодых девушек, но слова нейдут из уст. А Вевея строго прикрикивает на посторонних, прогоняя их прочь, грозясь, что пожалуется Храмовникам.

– А ты меньше собирайся болтать, – обращается она ко мне, – едва появились силы раскрывать рот, как ты стремишься навлечь на себя беду пуще предыдущей.

– Разве я неправа? – слова даются мне с трудом.

– Нельзя говорить о том, – обрывает она меня, – а в своих бедах виновата сама. Не стоило пробовать запретное, чтоб не идти на корм Зверю.

– Значит, ты всё знаешь. Знаешь и молчишь. А старая Иуния была права.

– Всему своё время, Аврелия. А будешь пытаться трепать языком, станешь такой же, как Иуния. Не пытайся раскрывать на правду глаза тем, кто усердно прячет в землю свой взгляд.

Зелья и мази Вевеи творят чудеса удивительнее тех, о которых рассказывают Храмовники. И уже через пару-тройку седмиц я могу встать. Поначалу ноги едва передвигаются, но каждый следующий шаг даётся легче предыдущего. Вскоре я провожу несколько часов в день на поваленном стволе дерева во дворе Вевеи, наслаждаясь лучами жаркого летнего солнца.

– Займись чем-нибудь, чтобы не сходить с ума от безделья и не думать о лишнем, – советует мне старая лекарка и приносит пряжу.

Я вспоминаю слова Гизелы о своём таланте и немного грущу, думая, какая же участь ждала остальных Невест и было ли только мне уготовано такое наказание за то, что нарушила правила и поддалась на уговоры плоти, хоть и не лишившись при том девичьей чести, но отпив из запретной чаши. Наверное, старая Вевея права и надо отгородиться от мрачных дум. Поэтому я берусь за работу, понимая, что становится легче внутри и отдаюсь занятию с душой, стараясь не замечать косых взглядов и пересудов.

Казалось бы, что беда коснулась меня чёрными когтями и отступила прочь, оставив поперечные следы от острых когтей на животе и зубов на плече. Но когда в положенный срок не является кровь ни в первый месяц, ни во второй, я начинаю сомневаться, а потом меня выворачивает наизнанку каждое утро и появляются прочие признаки, по которым любая женщина сразу поймёт, что к чему.

Я цепенею от ужаса на месте, поражённая страшным осознанием произошедшего. И во что бы то ни стало решаю избавиться от чужеродного семени, пустившего корни в моём чреве. Я ни о чём не говорю Вевее, но пристально наблюдаю за ней, когда она готовит отвары тем, кто вовремя не сумел принять должные меры и втайне хочет извести нежеланный плод. Я запоминаю травы и цветы, внимательно слежу за процессом и мысленно повторяю её действия, поджидая удобного момента, когда она покинет дом и двор.